Роман Ерыкалов:

Чувствую себя немножко японцем. Я про стыд. Вся эта история с Пусси Райот — вызывает у меня желание куда-нибудь спрятаться, где нет всего этого. А места такого найти невозможно. Ситуация патовая. Стыдно молчать об этом, стыдно говорить — причем, любой вектор высказывания — постыден. Стыдно выступать в поддержку данного коллектива, потому что мне глубоко не симпатична их акция. Стыдно говорить об этом как о каком-то культурном явлении. Как представлю группу PR рядом со Стингом или Бьорк — так делается стыдно, что в глазах темнеет. И мысль останавливается. Рассматривать панк-молебен как особо смелую гражданскую политическую акцию тоже не получается. В голову лезут опять какие-то люди, рядом с которыми деяния PR меркнут и расстворяются, словно бы и не было их вовсе.
В то же время стыдно не поддерживать девушек, поскольку действия противоположной стороны — и судебной машины, и православных функционеров — заставляют испытывать еще больший стыд. Сплошной скрежет зубовный. На кого ни посмотрю, хочется отвести взгляд — бог ты мой, стыд-то какой...
И реальный приговор — апофеоз стыда. Произошла смена раскладки, и PR превратились в ЗК.

Право, что-то кафкианское есть в этой истории. Что-то из области мутных нескончаемых ночных кошмаров, когда ничего не происходит — а просто душно в комнате.

Мелкий получился текст, немасштабный какой-то. Мне стыдно.

Вдумчивое и неторопливое отношение к жизни имеет свои отрицательные стороны. Например, песня, которую я собираюсь вам представить сегодня, написана бог знает когда — где-то в 90х годах. И вот только что я ее зафиксировал. Большой разрыв, знаете ли.
Это песня из прошлого века — во всех смыслах этого слова. Музыка моя, слова Николая Гумилёва. Да, да, это знаменитое стихотворение «Жираф». А насколько мне удалось передать гумилёвскую интонацию в музыке, это решать вам.

Жираф

Популяризация достижений мировой научной мысли — главная задача данной публикации. Не все специфические особенности теории струн удалось отразить. Но я учту замечания и предложения в следующих лекциях.

Теория струн

Понемногу записываю свои песни нулевых. Разброс стилей — от легкой оптимистичной босса-новы «не важно» до простенькой и попсовой «теоремы нелюбви». Между ними более поздняя «Ревность». Это некие вымышленные истории, музыкальные эскизы на тему разнообразных отношений между мужчиной и женщиной.

Не важно

Ревность

Теорема нелюбви

С этой песни начинаю выкладывать свой цикл по мотивам известных сказок. Посвящается повзрослевшим героиням.

Алиса

Здесь особо стоит отметить работу звукорежиссера и аранжировщика, Владимира Борисова, который изобрел эту вещь практически заново, просто добавив неожиданную линию живой бас-гитары.

Акустическая версия отличается от студийной. Фактически, это разные песни!

Что общего между ботинками «прощай, молодость», человеком-невидимкой и ангелом? А это просто Роман Ерыкалов записал несколько своих песен. Гитара-вокал.

Человек-невидимка

Шпион

Идти к тебе

Мой ангел

Прощай, молодость

Вот, скажешь — мне сорок — и нормально. Было тридцать девять, стало сорок, вполне логично. А когда говоришь «мне пошел пятый десяток» — это уже как-то сразу не очень.
Потом встречаешь популярную в фейсбуке историю про француженку Жанну Кальмон, которая прожила сто двадцать два с половиной года, и снова жизнь налаживается.
А как осознаешь, что мадам Кальмон единственная из людей, кому удалось прожить столько — снова начинаются размышления о возрасте. Головокружительные и бесполезные. Жалко на них тратить время.
Я и не буду. Мне сорок, и хорошо.

время-время, льёт как из ведра,
старость как и молодость щедра,
но ее даров не замечают
на пороге смертного одра,
хочется спокойно выпить чаю
вместо разговоров до утра.

время-время, чёрная дыра,
все туда уйдут, и мне пора,
только б не сегодня, и не завтра,
потому что надо бы собра...
смерть нечеловечески внезапна,
и молниеносна, и быстра.

время-время, вечная игра,
равенство акулы и пера,
братство мастера и дел его заплечных,
встреча палача и топора,
это правда: там, где время лечит,
не помогут даже доктора.

время-время, словно фуагра,
зло на вкус приятнее добра,
чем нас кормят эти папарацци,
братцы, поскорей, включите бра,
я хотел бы в этом разобраться,
лента подозрительно пестра...

время-время, постоянный страх,
вечный яд, отвар из горьких трав,
вытяжка из собранных растений,
что росли во внутренних дворах,
плоть от плоти, тень от нашей тени,
что ни тронет, обратит во прах.

время-время, божия искра,
я бы спел торжественно «ура»,
только вот секунды жгут как угли,
завтра прогорит как и вчера,
я не знаю, кто ты, враг ли, друг ли,
разреши погреться у костра.

мне уже всё равно, всё равно, о чём
разговаривать в прозе, во сне, в стихах —
хоть о книгах, что я между строк прочёл,
или павших замертво языках,
и о зле, и о смерти как таковой,
и о нашей с тобою большой любви,
и о прошлом, что так заросло травой,
что пришло при этом в нормальный вид,

так какой же прививкою я привит,
что по-прежнему выгляжу как живой,
хочешь знать, сколько жизни в моей крови?
назови число, а теперь удвой.
седина змеится в моих висках,
и в ребре, говорят, притаился черт,
я бы мог стать флейтой в чужих руках,
а в своих — уже всё равно, о чём.

мне уже всё равно, всё равно, о чём,
слов так много, и все они так важны,
и любой из звуков, что изречён,
обречён стать лишь отзвуком тишины

К хорошему привыкаешь быстро. Например, к счастливой семейной жизни. Или к профессиональному звуковому оборудованию. И хотя у меня наконец-то появилась возможность и все необходимые ингредиенты для домашних музыкальных салатиков, новую песню мне хотелось записать именно в студии. Поэтому, когда Борисов предложил «как-нибудь зайти» с целью увековечивания в мраморе моих произведений, я как потомственный Винни-Пух не стал долго раздумывать — и на следующий же день явился с вещами к пункту сбора. Не вечно же тормозить.
Жене сказал, что ушел на работу, а сам... Скрытность была продиктована желанием сделать сюрприз к её дню рождения.
И вот она, новая песня. В отличие от вышесказанного, песня грустная и даже, я бы сказал, депрессивная. Что не умаляет моей радости от того, что она написана и записана.

Никогда...

Ну, вот, выложил — а теперь займусь делом: составлять праздничное меню — салатики, рулетики и прочие вкусности.