Мы готовы поверить в чудесное. Даже если мы прожженные циники. Даже если у нас чудесное вызывает острое желание его препарировать, чтобы дойти до самой сути. И уж там — найти научное (или житейское) объяснение происходящего.
Подходит ко мне трехлетний сын, показывает на свою голову и сообщает таинственно:
— А у меня там сиреневые огонёчки!
Я в этот момент занят кулинарным священнодействием, видимо, поэтому ход моих мыслей следующий: сиреневые огонечки? над головой? аура? чакра? дети индиго? чё, правда? почему я эту хрень не вижу?
На весь этот перебор я затрачиваю секунду или две. Затем с видом энтомолога, увидевшего редкий экземпляр чудесной бабочки, осторожно интересуюсь:
— А почему ты думаешь, что у тебя там сиреневые огонёчки?
Сын смотрит на меня, как на идиота и тут же подтверждает диагноз:
— Папа, ну я же — скорая помощь!
{zamok}
