Роман Ерыкалов:

О совершенном тексте мечтают все: безыскусные графоманы и утонченные эстеты, наглые компиляторы и робкие воришки, закоренелые постмодернисты и стойкие гиперреалисты.
Это совсем не случайно звучит как сказка: совершенный текст и есть сказка. Не в том смысле, что сказка есть совершенный текст. (Тут бы меня кто-нибудь и убил бы. Пропп, например. Или еще кто-то мне не известный, но тоже грозный).
Совершенный текст - это нечто мифическое. В самом словосочетании "совершенный текст" существует некий изъян. Совершенство предполагает целостность. А текст всегда вторичен по отношению к тому, что он описывает. И разрыв, к которому мы все успели привыкнуть за несколько десятков жалких тысячелетий с момента возникновения языка, от нашей невнимательности не становится меньшим. Разрыв существует. И из этой щели чертовски дует. Я лично живу на постоянном сквозняке, и это непреодолимо. Как температурные ограничения моего тела - не ниже 34 и не выше 42. Как невозможность полететь. Мне полететь. Кто-то, может быть и левитирует под потолком, но не я. И среди моих знакомых левитаторов не имеется. А тоска по подобному времяпрепровождению есть. И у меня, и у знакомых. То же самое с тоской по "совершенному тексту". Даже при понимании его принципиальной невозможности - есть тоска. И вся разница (если можно вообще говорить о какой-то разнице) между любым пишущим индивидуумом (включим сюда и тех, кто по совету классика может не писать - и не пишет) заключается не в пресловутых талантах-способностях-бесталанности-гениальности, а в этом личном и не обязательно сформулированном отношении к "совершенному тексту". Определять разницу, исходя из других критериев, не получается. То есть, получается, конечно - и горы прекрасных-ужасных-толстых-тонких книг про это написано. Интересно их читать. И бесполезно в некотором смысле.
Потому что тоска от этого не уменьшается.